Владимир Керханаджев  В августе 72-го
В июле-августе 1972 г. в Пензенской области произошли грандиозные лесные пожары. Они охватили свыше 50 тыс. га лесных угодий и стали самыми большими пожарами за всю историю области.
«Улица Московская» предлагает вниманию читателей воспоминания Владимира Керханаджева, работавшего в тот момент заместителем начальника штаба гражданской обороны Пензенской области.

***
   Лето в тот год выдалось засушливым. Температура в тени достигала 37 градусов. Плюс сильный ветер и сухие грозы. Как следствие – в июне вспыхнули первые лесные пожары в Земетчинском и Городищенском районах. Пожары были мелкоочаговыми, и к ним поначалу относились несерьезно.
   В конце июня я выехал в Бессоновку проверить, как идет работа по предотвращению пожаров. Приезжаю в поле, где трактор должен был пропахать противопожарные борозды, смотрю – борозды не сделаны, трактор стоит с работающим двигателем, под ним валяется пьяный тракторист, а метрах в десяти от них горит трава.
 
   ***
   К концу июля ситуация стала чрезвычайной. Пожары охватили свыше 50 тыс. га лесных угодий Лунинского, Земетчинского, Вадинского и Городищенского районов. Горели торфяники в Пензенском, Кузнецком и Нижнеломовском районах. Над Пензой стоял дым, видимость на улицах не превышала 500 м, дышать  было невозможно.
   В один из дней в 10 часов вечера мне позвонил Дорошенко, председатель облисполкома, велел немедленно явиться в обком. Туда же прибыл и Кравченко, начальник штаба гражданской обороны Пензенской области.
   Я как заместитель начальника штаба должен был в военное время заниматься формированием полка гражданской обороны. Дорошенко говорит мне:
   – Формируй полк, давай тушить леса.
   – Виктор Карпович, без директивы Генерального штаба мы не имеем права разворачивать полк.
   – Как так?
  alt – Военкоматы не станут выдавать нам технику и людей. Нужна директива.
   – Ладно. Я сейчас пойду к верховному, позвоним в Генштаб.
   Верховным Дорошенко называл Льва Ермина, первого секретаря обкома КПСС. Они связались с Генеральным штабом, и оттуда пришла директива.
   В эту же ночь я поднял по тревоге шесть офицеров, и мы отправились с ними в Мокшан. Там была церковь, а в церкви – склад НЗ с обмундированием и вооружением. Вызвали председателя райисполкома, вскрыли склады. Штабом полка гражданской обороны сделали дом культуры в Бессоновке. Я отправился туда.
 
   ***
   Утром в Бессоновку прибыли первые автомобили с людьми. Мы стали выдавать им обмундирование: кирзовые сапоги, хлопчатобумажные брюки, гимнастерка, пилотка, каска, шинель, бушлат. Да еще две простыни и одеяло каждому.
   Также я должен был выдать оружие. Но оружие я выдавать не стал. Тут приехал какой-то полковник из оперативного отдела штаба Приволжского военного округа.
   – Почему не даете оружие?
   – Потому что не на войну идем, а на пожар. Оружие выдавать не буду.
   Он, видно, доложил об этом в округ, а оттуда информация дошла до Генерального штаба. В 15 часов к нам прибегает председатель сельсовета, спрашивает: «Кто тут полковник? Вас приглашают к телефону. Москва».
   Захожу в сельсовет, беру трубку:
   – Полковник Керханаджев у телефона.
   – Оперативный дежурный Генерального штаба полковник такой-то. С Вами будет говорить начальник Генерального штаба.
   Начальником Генерального штаба в то время был маршал Огарков. Говорю в трубку: «Полковник Керханаджев, слушаю».
   Огарков задает мне вопрос:
   – Почему оружие не выдаете?
   – Товарищ маршал, мы тушим лесные пожары. Зачем нам оружие?
   – Логично.
   И повесил трубку.
   Этот разговор я передал тому полковнику дословно. Он ответил: «Ну ладно».
 
   ***
   Людей было много. Я просил 1200 человек, а мне прислали больше двух тысяч. Из них мы сформировали три батальона. Один отправили на тушение пожаров в Лунинский район, второй – в Городищенский, третий – под Бессоновку.
   Связь держали по телефону. Радиостанции, хранившиеся на складах НЗ, не работали.
   30 августа мне позвонил Ванин, заместитель председателя облисполкома, сказал: «Приезжай в Лунино, будем на вертолете облетывать твои батальоны».
   Но водитель у меня был разгильдяем. Его пришлось искать минут сорок. Пока ехали в Лунино, я ему говорю: «Когда пожар кончится, всех распустят по домам, а тебя я на 15 суток посажу на гауптвахту».
   Приезжаю в Лунино, на вертолет, разумеется, опоздал. Выходит председатель сельсовета, говорит:
   – Владимир Михайлович, ты родился в рубашке.  Вертолет, на котором ты должен был лететь, разбился.
   alt
   ***
   А вышло у них вот что.
   Кто-то из членов экипажа прозевал обороты винта, и вертолет упал. Старшего лейтенанта и капитана, сидевших в кабине, выбросило через стекло, и они спаслись. А пятеро пассажиров сгорели заживо. В пассажирском салоне находилась 200-литровая бочка с авиационным керосином. Она вспыхнула, а дверь заело.
   В вертолете погибли Евгений Ванин, Юрий Наумов (заведующий сельхозотделом обкома КПСС), Иван Шеин (глава Лунинского райисполкома) и прикомандированные сотрудники лесной охраны Василий Тимченко и Владимир Купцов. Ванин был длинный – его останки угадали по скелету. Тела остальных определяли по пуговицам и челюстям.
   На обратном пути водитель спрашивает:
  – Ну что, товарищ полковник, посадите меня на губу?
 
   ***
   Пожары продолжались до сентября. Потом начались дожди, и все утихло. Полк гражданской обороны был расформирован. Хорошо, что я не выдал тогда оружие гражданским, а то бы сидел в тюрьме. За время тушения пожара было пропито 20 мотопил «Дружба», пропало 500 касок и 120 портупей! Вместо новых кирзовых сапог нам приносили рваные старые сапоги, которым было лет сорок, не меньше.
   Для того, чтобы все это списать, нам с офицерами пришлось месяц заниматься составлением объяснительных записок по факту каждой пропажи. Записок накопился  чемодан. Я отвез его в Куйбышев и сдал начальнику тыла Приволжского военного округа. Он сказал: «Иди отсюда, полковник. Я желаю тебе добра».
 
   Записал Евгений Малышев

Георг Мясников «Страницы из дневника». 1972 г.
   26 августа
   Из всех тяжелых дней этого знойного лета сегодняшний, пожалуй, наиболее тяжкий: с утра жара, духота, потом поднялся ветер, иссушенная земля поднялась в воздух, мгла затянула горизонт, темным облаком повисла над городом. Солнце, словно электрическая лампочка, едва пробивает эту мглу. И страшная духота, резкие порывы ветра. На душе как-то очень тревожно, словно что-то должно случиться. Так, видимо, будет перед «светопреставлением», концом мира.
   дал команду привести в боевую готовность все пожарные команды города, зорко следить. Дорошенко на вертолете улетел в район Лунино – Шкафт, где полыхает лесной пожар большой силы. Начали стягивать технику, людей. Около 15.00 загорелся склад макулатуры облпотребсоюза. Сразу бросили много техники, не дали разбушеваться пожару. По тревоге поднимали людей в связи с загоранием на Светлой Поляне, в Леонидовке. Кругом пожары.
 
   27 августа
   Маленькая искра, и все полыхает. Стихия такая, что противостоять ей практически невозможно. В Земетчино утром сгорела музыкальная школа, пожар подступает к Пашково и Морсово. Два лесных поселка выгорели дотла. Людей удалось эвакуировать. Появились первые результаты паники от стихии: кто-то где-то видел поджигателя леса. Пришлось на вертолете высылать группу чекистов. Может, и правда, в такую злую пору пробудилась где-то кулацкая затаенная душа, мстит. А может, просто паника.
   Обострилась обстановка в Лунино, сгорел пос. Иванырс, пришлось эвакуировать детский санаторий. Дело принимает трагический оборот, а Дорошенко летает на самолете, никто не руководит. Собрал военных, дал команду по тревоге поднять штаб гражданской обороны и все службы. Без этого уже не обойтись. Послали шифровку в ЦК и Совмин Московская машина завертелась. Дали согласие на призыв полка гражданской обороны
 
   28 августа
   Срочно в аэропорт. Вылетели на Светлую Поляну, потом к Вышелею. Огонь лижет лес, свежее пламя ползет и ползет. Пошли на Нижний Шкафт, Аришку, Быковку. Огромная площадь свежего огня. Пошли на Пензу вдоль Суры через Лунино – все в дыму. Тут догорает, чадит лес. Площадь огромная. Села целы.
 
   29 августа
   Все решили, что сегодня будет дождь. А если дождь – вопросы пожара снимаются автоматически. Без дождя – масса безрезультатных усилий. Можно не пустить огонь дальше, но остановить невозможно. Ошибка нашего штаба: борются с огнем, а надо отдать ему, что можно, закрепиться на каких-то рубежах и дальше не пускать Город опять заволокла пыльная мгла. Не Пенза, а Сахара какая-то. Жуть!
 
   30 августа
   Предчувствие беды, которое тяготело над нами все эти дни, оказалось небеспочвенным. В 16.05 около Лунино упал вертолет, погибли Ванин, Наумов, Шеин. Быстро в обком. Дорошенко потрясен и растерян. Вызываю Лунино. Сомнений нет.
   Даем задание готовить гробы. Останки плохо опознаются. Ребята сгорели в вертолете после того, как упали.
 
   31 августа
   Предварительные данные о гибели.
   Из Пензы пришел экипаж на вертолете, имеющим ресурс 400 часов от 500 по норме, т. е. 80 %. Экипаж в таком составе никогда не летал, собран с разных вертолетов. Поднялись нормально, шли на высоте 30-40 м. Вели переговоры по радио. Основной летчик прозевал начало горы. Правый показал пальцем на приборы. Командир прибавил газ, но было уже поздно. Вертолет упал в лесу, разрубая винтом деревья Виновник – командующий ПРИВО Науменко. Имел сигналы, говорили, но мер не принял. Баба, разложил дисциплину, внедрил неуважение к гражданским. Не владеет обстановкой. Барин. Ребята – на его совести.
 
   4 сентября
   Расследование закончено. Виноват летчик, прозевавший обороты винта, высоту и скорость. Болтали в кабине, отвлекая летчика, пассажиры, передававшие указания. Виноваты организаторы. Это признали с трудом! Я задал вопросы о роли командования ПРИВО: почему вертолет на исходе ресурса попал на пожар? Почему полетел экипаж, до того никогда вместе не летавший? Отвечают скупо, нехотя. Беседовал отдельно с работниками прокуратуры. Был «волчок» (вертолет закрутило), крутилась кабина, нечеловеческие крики, когда лизало пламя. Жуть! Встретил по дороге Науменко. Разговаривать с ним не стал, противно смотреть на эту «бабу в погонах».